Томас Мальтус не был плохим человеком. Просто однажды ему пришла в голову ужасная идея — что в нашем мире слишком много людей. Говоря мягче: Мальтус считал, что нельзя доверять людям самим держать свою численность под контролем, так как они не могут сохранять благоразумие когда дело касается размножения. Мальтус, сама фамилия которого начинается с латинского mal-, означающего “злой”, “плохой” или “недуг”, и, кажется, подразумевает злокачественность, злобу и недоброжелательность, на самом деле не так уж и плох. На самом деле, его фамилия происходит от солодовни (malthouse), здания, в котором готовят зерна для пивоварения. Просто Мальтус заставил нас смотреть друг на друга с подозрением, завистью и ревностью, он сварил ядовитое зелье, которое переключает наше внимание от того, что мы можем дать друг другу, на то, что у нас могут отнять другие.
Для Томаса Мальтуса все началось не так плохо. Он родился в 1766 году в богатой семье. Его отец был другом великого шотландского философа Дэвида Юма и поклонником Руссо, чей “Эмиль” вдохновлял воспитание младшего Мальтуса. Поступив в колледж Иисуса в Кембридже, Мальтус быстро зарекомендовал себя как хороший студент, особо отличившийся в классических языках и математике. После учебы он принял духовный сан и стал приходским викарием. Позже он женился, у него родились две дочери и сын, и, наконец, он стал профессором истории и политической экономии в колледже Ост-Индской компании. В 1798 году он опубликовал свой величайший труд
В этой работе Мальтус отвечал Годвину, Кондорсе и другим, чьи надежды на рост счастья для человечества он считал чрезмерно оптимистичными. Работая викарием, Мальтус осознал, что он совершает больше крещений, чем отпеваний. Он начал проводить демографические исследования, которые убедили его в том, что человеческое население неизбежно превышает доступные ему ресурсы, или, более конкретно, запасы продовольствия растут арифметически, в то время как количество людей растет геометрически. Как выразился Мальтус: “Постоянная тенденция человеческой расы к разрастанию сверх средств существования — это один из общих законов живой природы, изменения которого у нас нет никаких оснований ожидать”.
Противодействуют тенденции человеческих популяций к взрывному росту две силы, которые Мальтус назвал “превентивным” и “позитивным” контролем. Превентивный контроль включает задержку деторождения или полное исключение деторождения. Женщины, которые начинают рожать детей в более позднем возрасте, как правило, имеют меньше детей, а те, кто никогда не выходит замуж, (как он предполагал, основываясь на общепринятых правилах), вообще не рожают детей. Дополнительный превентивный контроль включает моральную сдержанность — надежду на то, что некоторые будут воздерживаться от деторождения из-за заботы о благополучии детей, которых они рожают, — а также законодательство, ограничивающее деторождение. Недавняя “политика одного ребенка в Китае” — радикальная версия такого законодательства. Мальтус не питал особой надежды на такие ограничения:
Похоже, что трудящиеся бедняки, используя просторечное выражение, всегда живут впроголодь. Их настоящие желания задействуют все их внимание, и они редко думают о будущем. Даже когда у них есть возможность сэкономить, они редко пользуются ею, но все, что выходит за рамки их нынешних потребностей, идет, вообще говоря, в пивную.
Позитивный контроль включает войну, чуму и голод. Если людям не удастся ограничить скорость воспроизводства, природа устранит проблему перенаселения: конкуренция за ограниченные ресурсы приведет города и страны к конфликту друг с другом, перенаселенность приведет к эпидемиям болезней или количество ртов просто превысит возможности их прокормить. Мальтус считал эти принципы не просто описанием того, что на самом деле происходит, но и гарантией того, что это обязательно произойдет. Он написал:
Совершенно очевидно, что, какими бы ни были темпы роста средств к существованию, рост населения ограничивается ими, по крайней мере, после того, как пища была разделена на мельчайшие доли, которые будут поддерживать жизнь. Все рожденные дети, сверх того, что потребовалось бы для поддержания численности населения на этом уровне, обязательно погибнут, если для них не освободит место смерть взрослых людей. Поэтому, чтобы действовать последовательно, мы должны способствовать, а не глупо и тщетно пытаться воспрепятствовать действию природы, вызывающему эту смертность, и если мы опасаемся слишком частого и жестокого голода, мы должны старательно поощрять другие формы разрушения, которые использует природа.
В отличие от оптимистов своего времени, Мальтуса можно считать политическим пессимистом. По его мнению, бедность является неизбежным уделом человечества. В лучшем случае усилия по сокращению бедности почти наверняка потерпят неудачу, а в худшем они окажутся контрпродуктивными. Например, благотворительность лишь усугубляет проблему. Давая больше еды беднякам, благотворительность невольно приводит к тому, что их численность выходит за рамки средств, доступных для их поддержки. Мальтус утверждал, что английские законы о бедных поощряют большие семьи и просто увеличивают число несчастных и умирающих. Было бы лучше, если бы они никогда не родились и увеличили тем самым “совокупную массу счастья среди простых людей”.
Мальтус, конечно, ошибался. Во-первых, он никогда не предполагал, что ресурсы, доступные для поддержки населения, могут превзойти необходимый минимум. Возьмем, например, американского агронома ХХ века Нормана Борлоуга, чья “зеленая революция” резко повысила урожайность и принесла ему Нобелевскую премию мира. Некоторые даже считают, что Борлоуг спас больше жизней, чем любой из когда-либо живших людей. Мальтус также не смог, хотя и по понятным причинам, предвидеть появление противозачаточных средств. Что еще более важно, он не смог предвидеть, что получив возможность контролировать собственную фертильность, люди могут решить ограничить свою плодовитость, чтобы повысить свой уровень жизни. В целом, более богатые страны, такие как США, Германия и Япония, имеют относительно низкие коэффициенты рождаемости. Фактически, для повышения уровня жизни таким народам нужно не меньше, а больше рождений.
Однако Мальтус ошибался не только как предсказатель. Он был неправ в моральном смысле, и потому оказал плохое влияние на других мыслителей, таких как Дарвин. Скарденость Мальтуса, для которого ресурсов никогда не бывает достаточно, сыграла решающую роль в формировании Дарвиновской концепции биологического мира, в котором доминирует принцип конкуренции. Если земля дает достаточно для каждого организма, тогда каждый может жить и давать жить другим. Но в мире, характеризующемся редкостью, неизбежно возникает борьба за выживание, в которой выживают организмы, лучше приспособленные к преобладающим условиям. От питаемого мальтузианством дарвиновского “выживания наиболее приспособленных” остается лишь небольшой шаг к евгенике, — усилиям по восстановлению баланса между пригодными и непригодными.
Мальтус осознавал возможность существования чего-то очень похожего на евгенику, но отверг ее как непрактичное занятие. Учитывая мнение о том, что некоторые просвещенные семьи могут предпринять шаги для защиты своих лучших качеств, он писал:
Я не знаю ни одной хорошо направленной попытки такого рода, за исключением древней семьи Биккерстаффов, которые, как говорят, очень успешно отбеливали кожу и увеличивали рост своей расы за счет разумных браков, особенно за счет очень разумного скрещивания. с Мод, дояркой, с помощью которой были исправлены некоторые серьезные недостатки в строении семьи.
Вдохновленные Дарвином, многие интеллектуальные потомки Мальтуса горячо отстаивали как негативную евгенику — программы по сокращению числа людей с нежелательными чертами, так и позитивную евгенику — программы, направленные на увеличение числа людей с желательными качествами.
Возможно, самой зловещей чертой теории этого доброжелательного человека является менталитет дефицита, который она утверждает, и укрепляет, и который проник в современное мышление в области биологии, защиты окружающей среды и экономики. Согласно Мальтусу, природа является деспотом — по формулировке Лонгфелло — “красной в зубах и когтях”. Жизнь — это игра с нулевой суммой, в которой насытиться можно только отказав в существовании другим. Если же этим другим удастся найти свой путь в этот мир, они должны будут вынести нужду и страдания, прежде чем умрут ранней смертью. Мир Мальтуса был безнадежным: переполненная спасательная шлюпка, трагедия общин, дилемма заключенного. Счастье одного человека влечет за собой несчастья другого, и благоразумный должен ревностно охранять все, что у него есть, из страха, что неблагоразумный все это сожрет.
Перевод: Наталия Афончина
Редактор: Владимир Золоторев
Ричард Гандемен
 |
Сообщение опубликовано на официальном сайте «socialcreditsystem.ru» по материалам статьи |