Социальная справедливость не социальна и не справедлива
, by , Basic Books, 2023; 224 pp.
Томас Соуэлл предоставил нам проницательную критику подхода к справедливости, принятого многими политическими философами, особенно Джоном Ролзом и его несметными последователями. Он говорит, что они создают образ того, каким должно быть общество, но не задаются вопросом о том, насколько выполнимы их планы. Его критика уместна, хотя он не предлагает адекватного объяснения прав, которые имеют люди.
Он говорит о Ролзе:
Во многих работах по социальной справедливости, включая классическую книгу профессора Джона Ролза “Теория справедливости”, различные политики рекомендованы на основе их желательности с моральной точки зрения — но в них почти никогда не уделяется внимания практическому вопросу о том, могут ли эти политики на самом деле быть реализованы и достичь желаемых результатов. В ряде мест, например, Ролз говорит о вещах, которые “общество” должно “организовать” — но без указания инструментов или выполнимости этих улучшений.
Позже Соуэлл замечает, что “превознесение желательности и игнорирование выполнимости, — что критиковал еще Адам Смит, — по-прежнему являются основным ингредиентом в фундаментальных заблуждениях в вопросах социальной справедливости.”
Соуэлл говорит, что если рассматривать многие случаи неравенства как результат плана, то можно согласиться с Ролзом, что они кажутся произвольными и несправедливыми. Но как только мы осознаем, что на свободном рынке такого плана не существует, становится очевидным, что критика рынка на основании того, что он допускает несправедливое неравенства, становится неуместной. Жизнь просто “такова”, и попытки устранить это неравенство, вероятно, потерпят неудачу и приведут к плохим результатам.
Аргументация Соуэлла следует за Фридрихом Хайеком, о котором он говорит:
Очевидно, Хайек также считал жизнь в целом несправедливой, даже в рамках свободных рынков, которые он пропагандировал. Но это не то же самое, что сказать, что он считал несправедливым общество. Для Хайека общество было «упорядоченной структурой», но не единицей принятия решений или институтом, осуществляющим действия. Это делают правительства. Но ни общество, ни правительство не знают, не понимают и не контролируют все многочисленные и очень разнообразные обстоятельства — включая большой элемент удачи — которые могут влиять на судьбу отдельных лиц, классов, рас или наций.
В качестве примера Соуэлл приводит исследования, показывающие, что старшие дети обычно более успешны в учебе, чем дети, у которых есть старшие братья или сестры. Требует ли это вмешательства со стороны государства? — спрашивает он. Сама мысль об этом смешна. Мы должны, по мнению Соуэлла, просто жить и давать жить другим.
Конечно, как говорит Соуэлл, проблемы осуществимости серьезно ограничивают то, что могут сделать те, кто стремится к “социальной справедливости”, но он не показал, что эти проблемы сводят к нулю пространство для их действий. Иногда он неявно предполагает ложное противопоставление между полным отказом от социальной справедливости и принятием её всеобъемлющей концепции, которую он называет “космической справедливостью”. Под “космической справедливостью” он понимает попытки исправить все неравенство, которое считается несправедливыми. (Спешу добавить, что я полностью отвергаю социальную справедливость, но для адекватной защиты этой позиции требуется обоснование прав, которого у Соуэлла нет.)
В поддержку своей критики социальной справедливости Соуэлл предлагает сомнительный аргумент. Люди, поддерживающие социальную справедливость, часто приводят в качестве одного из главных примеров необходимость специальных программ для помощи чернокожим, потому что дискриминация против них, как в настоящее время, так и в прошлом, поставила их в тяжелое положение по сравнению с белыми. Однако эмпирические данные, по его мнению, не подтверждают утверждение, что текущие неравенства в доходах между чернокожими и белыми в основном происходят от дискриминационного обращения.
Соуэлл — мастер использования доказательств, и тем, кто хочет оспорить его точку зрения о причинах неравенства, предстоит сложная, если не совсем невозможная, задача. Однако сторонник социальной справедливости может возразить, что необходимость устранения дискриминации не является эмпирическим утверждением о истоках текущего неравенства, а моральным требованием. Люди, придерживающиеся этой точки зрения, могут считать, что даже если сейчас у вас все хорошо, вы все равно имеете право на компенсацию, если сталкивались с дискриминацией. (Еще раз подчеркиваю, что я не разделяю эту точку зрения, скорее наоборот; но адекватный ответ на нее должен включать в себя моральную теорию.)
Однако важнее помнить о силе аргументов Соуэлла, чем о их ограниченности. Вопросы осуществимости сильно ограничивают рамки социальной справедливости, даже если они не исключают её полностью. И мы можем безоговорочно согласиться с другим отличным моментом, на который обращает внимание Соуэлл. Он говорит:
Иронично, что замена решений других людей своими решениями — тогда и сейчас — считается у интеллектуалов борьбой за более демократическое общество… Похоже, что они представляют демократию как равенство результатов, которое обеспечивают интеллектуальные элиты. Это предоставляет преимущества менее удачливым за счет тех, кого эти заменители чужих решений считают менее достойными… [Вудро Вилсон] был сторонником правительства заменителей-принимателей решений, вооруженных знанием и пониманием — “исполнительной экспертностью” — и не связанных выбором общественности. Ответ Вудро Вилсона на возражения о том, что это лишит большинство людей свободы жить своей жизнью, как они считают нужным, заключался в переопределении слова “свобода”… Изображая государственные льготы — предоставляемые заменителями-принимателями решений — как дополнительную свободу для их получателей, президент Уилсон сделал вопрос о потере свободы для людей незаметным.
Соуэлл сделал важный вывод. Вы свободны, если другие не осуществляют агрессии в отношении вас и вашей собственности; если они это делают, но предоставляют вам некие преимущества, вы не свободны. Соуэлл красноречиво говорит:
Причины “сложности” этого определения свободы по Вильсону, понятны, поскольку уклонение от очевидного может стать очень сложным. Когда Спартак возглавил восстание рабов во времена Римской Республики, он не делал этого, чтобы получить льготы от социального государства.
Как давно заметил епископ Джозеф Батлер, “все есть то, что есть, и не что-то другое”.
Перевод: Наталия Афончина
Редактор: Владимир Золоторев
Дэвид Гордон
 |
Сообщение опубликовано на официальном сайте «socialcreditsystem.ru» по материалам статьи |