Многие слышали знаменитую фразу, ошибочно приписываемую писателю М. Е. Салтыкову-Щедрину или историку Н. М. Карамзину: «Если я усну и проснусь через сто лет, и меня спросят, что сейчас происходит в России, я отвечу: пьют и воруют».
В то же время, немногие знают, что справедливым будет и другой ответ на этот вопрос: наказывают за мыслепреступление. Да, сам этот термин появился лишь в середине прошлого века в романе Джорджа Оруэлла «1984». Под это понятие в романе попадает любая неосторожная мысль члена ангсоца, любой неосторожный жест или слово. Однако, в России наказывать, по сути, за мыслепреступление, начали, как минимум, почти 200 лет назад.
О чём это я? Многим известно, что великий русский поэт, драматург и прозаик, Александр Сергеевич Пушкин умер 10 февраля 1837 года (по новому стилю). Многим известно, что в тот же день (или в предыдущий – мнения расходятся) другой великий русский поэт, прозаик, драматург, художник, Михаил Юрьевич Лермонтов написал по этому поводу первые 56 строк стихотворения «Смерть поэта» («На смерть Пушкина»).
Однако, мало кто знает, что случилось дальше. А дальше случились прелюбопытнейшие события. Особенно, если прочитать само стихотворение, а потом окинуть острым взором день сегодняшний. Первые 56 строк не вызвали негативной реакции властей. Однако-ж, через несколько дней последовало «известное прибавление, в котором явно выражался весь спор». Один из списков заключительной части стихотворения с надписью «Воззвание к революции» был послан императору и самодержцу всероссийскому Николаю I анонимным лицом по городской почте. И вот тут началось.
18 или 19 февраля. Михаил Лермонтов был задержан (как сказали бы сегодня), после чего несколько дней проводит в одной из комнат верхнего этажа Главного штаба.
19 или 20 февраля. Шеф жандармов Александр Бенкендорф пишет докладную записку Николаю I о том, что он поручил генералу Веймарну допросить поэта, а также провести обыски в его квартирах в Петербурге и Царском Селе: «Я уже имел честь сообщить вашему императорскому величеству, что я послал стихотворение гусарского офицера Лермонтова генералу Веймарну, дабы он допросил этого молодого человека и содержал его при Главном штабе без права сноситься с кем-либо извне, покуда власти не решат вопрос о его дальнейшей участи, и о взятии его бумаг как здесь, так и на квартире его в Царском Селе. Вступление к этому сочинению дерзко, а конец – бесстыдное вольнодумство, более чем преступное. По словам Лермонтова, эти стихи распространяются в городе одним из его товарищей, которого он не захотел назвать».
Интересна резолюция Николая I: «Приятные стихи, нечего сказать; я послал Веймарна в Царское Село осмотреть бумаги Лермонтова и, буде обнаружатся ещё другие подозрительные, наложить на них арест. Пока что я велел старшему медику гвардейского корпуса посетить этого господина и удостовериться, не помешан ли он; а затем мы поступим с ним согласно закону».
20 февраля. У Михаила Лермонтова и Святослав Раевского проводится обыск.
21 февраля. Святослав Раевский арестован.
23 февраля. Официально заводится «Дело о непозволительных стихах, написанных корнетом лейб-гвардии гусарского полка Лермонтовым, и о распространении оных губернским секретарем Раевским»
24 февраля. Михаил Лермонтов пишет объяснительную, где, в частности, раскаивается в содеянном: «Вследствие необдуманного порыва, я излил горечь сердечную на бумагу, преувеличенными, неправильными словами выразил нестройное столкновение мыслей, не полагая, что написал нечто предосудительное, что многие ошибочно могут принять на свой счёт выражения, вовсе не для них назначенные. Этот опыт был первый и последний в этом роде, вредном (как я прежде мыслил и ныне мыслю) для других ещё более, чем для себя. Но если мне нет оправдания, то молодость и пылкость послужат хотя объяснением – ибо в эту минуту страсть была сильнее холодного рассудка».
25 февраля. Николай I принимает резолюцию о ссылке Михаил Лермонтова и административном (как сказали бы сегодня) аресте и дальнейшей ссылке Святослава Раевского: «Корнета Лермонтова, за сочинение известных вашему сиятельству [Бенкендорфу] стихов, перевесть тем же чином в Нижегородский драгунский полк; а губернского секретаря Раевского, за распространение сих стихов и в особенности за намерение тайно доставить сведения корнету Лермонтову о сделанном им показании, выдержать под арестом в течение одного месяца, а потом отправить в Олонецкую губернию для употребления на службу, по усмотрению тамошнего гражданского губернатора».
27 февраля. Михаила Лермонтова переводят из Главного штаба под домашний арест.
19 марта. Михаил Лермонтов выезжает в ссылку.
Для полноты картины необходимо ещё упомянуть о методе допроса, которым подвергся Михаил Лермонтов. Цитирую письмо Михаила Лермонтова Святославу Раевскому: «Я сначала не говорил про тебя, но потом меня допрашивали от государя: сказали, что тебе ничего не будет, и что если я запрусь, то меня в солдаты… Я вспомнил бабушку… и не смог. Я тебя принес в жертву ей… Что во мне происходило в эту минуту, не могу сказать, – но я уверен, что ты меня понимаешь и прощаешь и находишь еще достойным своей дружбы… Кто б мог ожидать!».
Узнаёте стилистику современных времён? Нет? Ну, конечно, вы же никогда не попадали в звериные лапы современного кривосудия. Тогда я просто расскажу несколько характерных примеров психологического давления на подозреваемого и обвиняемого: «Расскажи, как всё было, и мы тебя отпустим», «Подумай об огромном сроке, что тебя ждёт. Зачем тебе это?», «Подумай о семье, о детях. Ты их не увидишь 8-10-12 лет», «Знаешь, что с тобой сделают в тюрьме?», «Признайся, и получишь свидание с родственниками». Ну, и так далее. Вариантов великое множество.
Стихотворение «Смерть поэта» при жизни Михаила Лермонтова не было напечатано. Оно опубликовано впервые в 1856 году за границей в «Полярной звезде», издаваемой Александром Герценом и Николаем Огарёвым.
Итак, мы видим, как уже почти 200 лет назад в России существовали, и доносы, и репрессии за мыслепреступления. Также мы видим полномасштабную операцию спецслужб с деятельным участием первого лица государства.
И в то же время, сравните, какие это были вегетарианские времена во времена проклятого царизма (как было принято писать при большевиках). Написал крамолу. Она дошла до государя. А тебя даже не посадили в тюрьму на много лет, как это может произойти в настоящее время. Тебя даже не отравили. Тебя даже не застрелили на Большом Москворецком мосту. И уж тем более тебя не расстреляли по решению приснопамятной «тройки», как это легко могло произойти в советские времена большого террора 37-38 годов. Тебя лишь выслали из столицы. Всё.
И, тем не менее, репрессии за мыслепреступления были уже тогда. Неужели, если я усну и проснусь через сто лет, и меня спросят, что сейчас происходит в России, я отвечу: «Пьют, воруют и наказывают за мыслепреступление»? Когда же кончится это проклятие российское?
 |
Сообщение опубликовано на официальном сайте «socialcreditsystem.ru» по материалам статьи |