После присуждения Нобелевской премии по экономике Бену С. Бернанке, Дугласу В. Даймонду и Филипу Х. Дайбвигу, интерес СМИ, по понятным причинам, сосредоточился на Бернанке. о “спасении Бена”, а (зато Коуэн указал на некоторые заслуги Бернанке, которые и правда имели место).
По этой причине Даймонду и Дайбвигу (ДД) не было уделено достаточного внимания, что очень жаль, поскольку их работа весьма симптоматична и в куда большей степени характеризует состояние современной экономики и мейнстримного анализа денег и банковского дела, чем работа Бернанке. ДД, вероятно, также в гораздо большей степени повлияли на то, как экономисты анализируют банковское дело. Их в Journal of Political Economy, “Bank Runs, Deposit Insurance, and Liquidity”, имеет более тринадцати тысяч ссылок в Google Scholar, и это число теперь вырастет еще больше. Она также была названа Итак, давайте критически рассмотрим работу, которая оказала такое большое влияние и которая теперь увенчана Нобелевскими лаврами.
ДД Банк
ДД хотели изучить банковское дело и, в частности, посмотреть, какие виды стабильного равновесия может создать банковская система и какие виды государственные вмешательства могут улучшить рыночный результат. Для этого они построили модель, причем довольно необычную.
В модели ДД существует только одно экономическое благо, а экономика функционирует в течение трех периодов, T = 0, 1, 2. В период 0 каждый человек получает единицу блага. Это благо может быть потреблено только в периоды 1 или 2: если инвестировать его в производство до периода 2, то это даст удвоение блага, и человек сможет потребить две единицы.
В период 0 все будут инвестировать, поскольку благо может быть изъято из производства и потреблено в период 1. В следующем периоде происходит нечто магическое: проснувшись утром, каждый человек осознает тип своей личности. Люди первого типа имеют очень высокие временные предпочтения и хотят потреблять немедленно, несмотря на высокие доходы от инвестиций; люди второго типа имеют низкие временные предпочтения и готовы подождать до второго периода, прежде чем начать потреблять. В результате люди первого типа потребляют свои товары прямо сейчас, а люди второго типа выжидают.
Прежде чем перейти к обсуждению банка ДД, стоит отметить одну особенность модели: здесь нет денег — более того, ДД прямо заявляет, что обмена нет вообще. Проблемы банковского дела, как учил Людвиг фон Мизес, являются разделом монетарной теории — с чем согласны и экономисты мейнстрима, поскольку они признают, что банки предоставляют ликвидность. Тем не менее, модель, на которой основана большая часть современной теории банковского дела, явно исключает деньги из рассмотрения — что, надо полагать, весьма необычно.
Затем ДД вводят “банк”: вместо того чтобы инвестировать, люди передают свои активы банку в обмен на ликвидное требование, т.е. они могут обналичить его в любое время (имеется в виду период 1 или 2). Таким образом, банк обеспечивает ликвидность — хотя, опять же, трудно понять, какой в этом смысл в экономике, где обмен, а значит, и потребность в деньгах и ликвидности, явно исключены.
Создав банк, ДД затем показывают, что в этой системе возможны несколько равновесий — равновесие, в котором все требования удовлетворены, и равновесие “бегства из банка”, когда каждый изымает свои активы в период 1, что приводит к нулевому производству в период 2. Таким образом, хотя банковское дело предоставляет полезную услугу по трансформации ликвидности, ДД делают вывод, что оно также по своей природе нестабильно и что для предотвращения бегства от банков (массового снятия средств с депозитов — прим.ред.) необходима помощь извне — спонсируемое правительством страхование вкладов или центральный банк.
Основные проблемы банковской теории ДД
Поскольку в модели ДД нет денег, из этого следует, что не может быть и банковского дела в обычном смысле. В классическом английском определении банкир — это человек, который ссужает чужие деньги: он является посредником между разными людьми, сберегателями и заемщиками. Банк ДД не делает ничего подобного. Он просто управляет производством — это не финансовый посредник. Он принимает активы, управляет производственным процессом и возвращает активы вкладчикам по требованию. Проблемы могут возникнуть только в том случае, если он возвращает активы до окончания производства — и то только если он выплачивает больше, чем вкладчики могли потребовать в первом периоде. Короче говоря, чтобы понять смысл модели, мы должны представить ее как своего рода финансовую пирамиду.
Тем не менее, считается, что ДД моделирует то, как банки преобразуют сроки погашения (практика финансовых учреждений занимать деньги на более короткие сроки, чем они выдают деньги взаймы, — прим.ред.) — действительно, Нобелевский комитет в своем описании модели ДД. Преобразование сроков погашения означает, что сберегатели предпочитают давать кредиты на короткий срок, чтобы снизить свои риски, а заемщики предпочитают брать кредиты на длительный срок, чтобы иметь возможность инвестировать на длительный срок без необходимости возвращать кредиты до завершения производственных процессов. Банки выступают в роли посредников: они занимают на короткие сроки у сберегателей и предоставляют долгосрочные кредиты предпринимателям. Затем краткосрочные кредиты постоянно переносятся: одни сберегатели уходят, на их место приходят другие, но в целом сумма сбережений, доступных для инвестиций, не меняется. ДД рассматривает трансформацию сроков погашения как причину нестабильной банковской деятельности: чтобы избежать или смягчить последствия “бегства от банков”, что в данном случае означает изъятие вкладчиками своих средств с большей скоростью, чем предусматривалось, необходимо вмешательство государства.
Проблема для ДД и современных теоретиков банковского дела заключается в том, что во всем этом нет ничего нового. Проблема трансформации сроков погашения была хорошо известна много веков назад и привела к формулировке “золотого правила банковского дела”: как Людвиг фон Мизес, цитируя Карла Книса: “дата, на которую наступает срок исполнения обязательств банка, не должна предшествовать дате, на которую могут быть реализованы его соответствующие требования”. Другими словами, в отличие от того, во что нас заставляет верить нобелевские лауреаты ДД, теоретики банковского дела уже давно изучили трансформацию сроков погашения, и у них был четкий ответ на то, как банкирам следует поступать: не делать этого.
Современные экономисты также достаточно вдумчиво подошли к вопросу трансформации сроков погашения: Австрийские экономисты проанализировали практику несоответствия сроков погашения — то есть несоблюдения золотого правила банковского дела — и обсудили ее легитимность и экономические последствия с Самое главное, что эти экономисты, в отличие от Даймонда и Дайбвига, не путают вопрос о трансформации сроков погашения с основными вопросами теории банковского дела.
Наиболее фундаментальная проблема банковской теории а-ля ДД заключается в том, что она игнорирует основную проблему банковского дела и причину его исключительной важности для экономической теории. Эта проблема не имеет ничего общего с трансформацией сроков погашения, которая является просто вопросом разумного банковского управления. Банки важны с экономической точки зрения, потому что они могут увеличить предложение денег, выпуская необеспеченные заменители денег — т.е. фидуциарные носители. Теория банковского дела, если она должна учитывать экономическую реальность, должна исследовать причины и последствия этого явления. Нет нужды говорить, что ДД не делает этого, а теоретики, следующие их примеру, делают это лишь по касательной. Для экономической теории ценность модели ДД близка к нулю.
Заключение
Таким образом, шведский центральный банк отмечает Нобелевской премией 2022 года не только современное банковское дело под управлением центрального банка, но и по сути ошибочные теории банковского дела. Мейнстримная денежная теория с годами становится все более оторванной от реальности, и работа Даймонда и Дайбвига является важным примером этого: в погоне за элегантными моделями они закрывают глаза на реальные проблемы банковского дела — кредитную экспансию и создание денег — и в лучшем случае фокусируются на косвенных вопросах банковской техники.
Это симптоматично для общей тенденции развития экономики, и нигде отличие и превосходство австрийской школы не проявляется так явно, как в случае с денежной теорией. Начиная с Мизеса 1912 года, австрийцы подчеркивали, что ключевым вопросом банковской теории является создание денег ex nihilo в процессе кредитной экспансии. можно сказать, что каждое важное достижение в денежной теории за последние сто лет было очередным шагом в последовательном применении мизесианских — т.е. маржиналистских и праксеологических — принципов. К сожалению, ни шведы, ни Даймонд и Дайбвиг, ни Бернанке этого не понимают.
Перевод: Наталия Афончина
Редактор: Владимир Золоторев
Кристофер Маустен Хансен
 |
Сообщение опубликовано на официальном сайте «socialcreditsystem.ru» по материалам статьи |