Любая ценность субъективна, и ни один товар или услуга не обладает внутренней ценностью. Субъективность ценности — одна из самых важных концепций в экономике.
Кажется, что некоторые вещи имеют внутреннюю ценность. Возьмем, к примеру, воду, которая объективно необходима для жизни. Это та причина, по которой вода имеет ценность, но насколько она ценна? Мы найдем ответ, используя магию маржинального анализа. Вода — это абстрактное понятие, но вот бутылка воды — это уже конкретный объект. Поэтому правильный вопрос звучит так: “Насколько ценна для вас бутылка воды?” Ваш точный ответ не только будет отличаться от моего, но и будет меняться в зависимости от конкретных обстоятельств. В прохладную погоду, когда вы физически не напрягались, вы, возможно, не готовы заплатить даже 1 доллар за бутылку воды, но в жаркий сухой день, когда вы энергично занимались спортом, вы, возможно, согласитесь заплатить и 2 доллара. И то, что вы заплатили 2 доллара, не означает, что эта бутылка стоит столько для вас. Ваша оценка этого напитка в момент сильной жажды может быть намного больше, чем вам пришлось за него заплатить. Но другой человек, столкнувшись с такой же ценой, может решить, что оно того не стоит, и предпочтет подождать до дома, чтобы попить из крана по минимальной цене.
Несмотря на то, что вода является объективной необходимостью, конкретная ценность, которую она имеет для каждого человека, субъективна. То есть, она уникальна для момента и времени того субъекта, который желает этот объект.
Некоторые вещи могут казаться объективно более ценными, чем другие. Например, автомобиль более высокого качества может продаваться дороже, чем автомобиль более низкого качества. Но эта точная ценность все равно зависит от конкретных покупателей и от того, как они субъективно интерпретируют ценность этого качества. Проще говоря, Mercedes может быть более качественным автомобилем, чем некоторые другие марки, но не все, кто может позволить себе Mercedes, покупают именно его (или покупают аналогичный высококачественный автомобиль). Для них более высокое качество не стоит намного больше, хотя для кого-то другого оно стоит больше.
Субъективность ценности — единственная причина, по которой покупатели и продавцы могут совершать обмен при котором оба они остаются в выигрыше. Давайте представим, что внутренняя ценность реальна, и скажем, что я продаю вам подержанный автомобиль. Допустим, внутренняя ценность этого автомобиля составляет $5 000. Естественно, я не приму за нее меньше $5 000, иначе я понесу убытки. И по той же причине вы не заплатите ни копейки больше $5 000. Мы не сможем обменять автомобиль на 5 000 долларов, потому что эти две ценности будут идентичны. Ни один из нас не сможет выиграть в результате сделки. А если кто-то из нас и выиграет, то только потому, что один человек ошибся в оценке ценности, что означает, что он фактически проиграл на сделке. В этом случае сделка была бы win-lose.
Но ценность не является внутренне присущей; она субъективна. Так, я оцениваю продаваемый автомобиль в 5 000 долларов, а вы, допустим, считаете, что он стоит 5 500 долларов. При любой цене между ними мы оба окажемся в выигрыше. Допустим, у вас лучше получается торговаться, и вы убеждаете меня продать машину за $5 200. Вы получаете выигрыш в 300 долларов, а я, хотя и не так много, но все равно выигрываю в 200 долларов. Это беспроигрышный обмен, но только потому, что наши субъективные оценки автомобиля отличаются друг от друга.
Точно так же низкая заработная плата не является эксплуатацией, потому что работник и работодатель субъективно оценивают время сотрудника (или, точнее, то, что работник может сделать с этим временем). Допустим, работодатель предлагает 12 долларов в час. Сотрудник хотел бы более высокую заработную плату, но если он не ценит свое свободное время более чем на 12 долларов в час, он согласится на эту работу. Принятие на работу означает, что он ценит свое свободное время менее чем в 12 долларов в час. С другой стороны, работодатель ценит время работника — или то, что он может сделать для работодателя с этим временем — по ставке не менее 12 долларов в час. Короче говоря, трудоустройство происходит потому, что работодатель ценит время работника больше, чем работник.
По крайней мере, они это делают до определенного момента. Чем больше часов работает сотрудник, тем более привлекательным становится час досуга, пока он не достигнет точки, когда досуг будет стоить больше, чем 12 долларов, которые он зарабатывает на работе. Продолжит ли он работать, зависит от того, насколько работодатель ценит еще один час его труда. Допустим, работник оценивает час досуга в 13 долларов, а работодатель оценивает еще один час работы в 14 долларов. Тогда у двоих есть возможность заключить сделку, которая позволит сотруднику работать. Но если работодатель оценивает еще один час работы менее чем в 13 долларов, то сотрудник откажется от предложения сверхурочной работы и выберет досуг.
Только субъективная ценность, которая специфична не только для конкретного человека, но и для конкретного человека в обстоятельствах именно этого момента, делает этот обмен труда на деньги беспроигрышной сделкой.
Субъективность ценности имеет важные последствия для политики. Рост цен во время стихийных бедствий имеет благотворный эффект; он удерживает людей от накопления большего количества необходимых товаров, чем им абсолютно необходимо, гарантируя, что большее количество людей будет иметь хотя бы некоторые предметы первой необходимости после стихийных бедствий, вместо того, чтобы у немногих было много, а у большинства их не было. Но такие высокие цены часто кажутся несправедливыми именно потому, что люди внезапно стали больше нуждаться в этих товарах. Некоторые говорят о “взвинчивании цен”. Но возросшая потребность человека после стихийного бедствия означает, что в этот момент он имеет более высокую субъективную оценку необходимых товаров. Даже при более высокой цене он все равно выигрывает. Обмен по-прежнему беспроигрышный.
Даже те вещи, которые мы явно не оцениваем на рынке, имеют субъективную ценность. Сколько стоит день с детьми? Большинство людей скажут, что это многого стоит. Они могут даже назвать это бесценным. Но мы знаем, что это не совсем бесценно. Если бы это было так, мы бы проводили с детьми все свое время. Мы неявно назначаем цену за день с нашими детьми, проводя дни вдали от них, зарабатывая деньги или проводя день с друзьями, а не с детьми.
Сколько стоит день, проведенный с детьми, зависит от самого человека и его обстоятельств в данный момент. Сравните свой пятый день подряд с детьми с первым днем с ними после, скажем, нескольких недель отсутствия. Конечно, вы не оцените их в одну и ту же сумму. После нескольких недель отсутствия может потребоваться значительная премия к зарплате, чтобы оторвать вас от семьи. Но после недельного отпуска вы если и не жаждете вернуться к работе, то, как правило, готовы оставить ее за обычную дневную зарплату.
Идея внутренней ценности, можно сказать, внутренне привлекательна. Она кажется правильной. Но она ошибочна. Оценка любой единицы чего-либо желаемого варьируется как от человека к человеку, так и от момента к моменту. И только эта субъективная оценка делает возможной взаимную выгоду от обмена. Если бы что-либо имело внутреннюю ценность, мы могли бы либо обменять это на цену, точно соответствующую этой ценности, при этом ни одному из нас не стало бы лучше, либо обменять это на цену, отличную от его “истинной” ценности, при этом один человек оказался бы в худшем положении из-за обмена. Каким ужасным был бы этот мир, если бы внутренняя ценность была реальностью.
Перевод: Наталия Афончина
Редактор: Владимир Золоторев
Джеймс Хэнли
 |
Сообщение опубликовано на официальном сайте «socialcreditsystem.ru» по материалам статьи |